Арканмирр - Страница 192

К оглавлению

192

Что-то пробормотав на непонятном языке, Морфейн исчезла так же, как и появилась.


Джафар взмахом руки рассеял чары. Аджан, пошатнувшись, присела на парапет и начала растирать занемевшие ноги.

— Поняла? — спросил Алхимик. — Вот это — Высшие. Те, кто держит за хвост Высшие Силы.

— Но это же…

— МНЕ можешь не говорить. Я с ними знаком получше. Да, рассудок у Высших нельзя сказать чтобы в полном порядке… иногда они мудры, рассудительны, всезнающи и прочая — в общем, какими и должны быть высшие существа. А иногда — хуже самого упрямого и капризного ребенка: втемяшится что-то, так горы перевернут, только бы все было так, как им надо. И плевать на последствия. Они — Высшие, им все можно.

— А Кодекс?

Властитель недобро усмехнулся.

— Вот как раз это — та самая ложка дегтя в бочке меда. Или наоборот, зависит от того, кто смотрит… Отрицать могущество Игрового Кодекса Высшие не могут, ведь именно он дал им право и возможность стать Высшими. А раз они принимают одну часть Кодекса — вынуждены принять и другую. Ту, где перечислены обязанности Высших, те границы, которые они не властны преступать…

Аджан широко улыбнулась.

— И эти границы…

— Не преграда для смертных, — завершил Властитель Турракана, и его улыбка была не менее широкой.

Несколько минут прошло в торжественном молчании: никто не желал нарушать тишину, прогоняя теплое чувство покоя и удовлетворения — некоторые из Странников, нахватавшихся в своих странствиях разного рода странных словечек, именовали такое состояние (или, может быть, его вершину; их объяснения сам Алхимик далеко не всегда понимал) «нирваной».

Наконец, Аджан, все с той же мечтательной улыбкой, проговорила:

— Благодарю, лорд Джафар. Этот рассказ мне по душе.

— Он еще не завершен.

— Тогда до вечера, — и она спустилась вниз.

Ночь четвертая,
когда границы грез и реальности наконец устанавливаются, а беседа уже не имеет к ним никакого отношения

— Мы, кажется, остановились на том, как Кодекс заставляет Высших оценивать поступки тех, кого они считают Фишками, — произнесла Аджан, едва ее собеседник устроился среди подушек и поднес ко рту трубку кальяна. Властитель Турракана поперхнулся благовонным дымом и откашливался с минуту.

— Ты несколько искажаешь мои слова, — наконец сказал он, — Высших ЗАСТАВИТЬ не проще, чем меня или тебя. Дело обстоит так: если Высшему понадобилась одна из Фишек — он объявляет ее «своей», тем самым считается, что именно ему предстоит расплачиваться за все поступки реального прототипа этой Фишки (или напротив, получать с них барыш) до тех пор, пока Фишка принадлежит ему. Часто за «нужные» Фишки, способные принести своему «хозяину»-Игроку некоторый доход, идет борьба, причем тем более серьезная, чем «нужнее» Фишка… Ты играешь в шахматы? — Собеседница кивнула. — Ну так вот, представь себе, что каждая фигура «ценится» не только в зависимости от того, что это — Пешка ли, Слон, Всадник или Башня, — но и от позиции. Иными словами, Пешка в нужном месте в нужный момент может стоить побольше Башни или даже Советника.

— Но что значит — «нужный»?

— Этого не скажу. Иногда «нужный» подразумевает «выгодный»; выгодный для Высшего, разумеется, это совсем не обязательно для самой Фишки будет так же — но только иногда. Как и в шахматах, порою Игрок жертвует Пешками и Фигурами для проведения сложной комбинации и выигрыша партии. Твой случай, думаю, как раз из таких.

Аджан передернуло: возвращения к ЭТОЙ теме она не желала.

— Ну так вот, есть в Игровом Кодексе такое понятие — «цена крови». В некотором роде, это подобно компенсации, которая полагается семье убитого в бою солдата, или родичам погибшего на поединке — готландцы зовут это vehrgeld. Но только в некотором роде…

— Неужели кровь можно оценить золотом?

— Я ни слова не говорил о золоте или деньгах. Это — термин Кодекса, а Высшие мыслят иными категориями. «Заплатить» не означает для них «выложить столько-то монет», хотя порой это так и есть. У всего на свете есть цена. У крови — тоже.

— ЧТО может быть ценой крови? — Она говорила, проталкивая слова сквозь подступивший к горлу комок. Образы прошлого, которое Аджан так надеялась позабыть, снова пришли… и яркость их с годами не померкла.

Алхимик же холодно заявил:

— Цена крови — это цена крови. И берут ее — кровью. Или чем-то равноценным. Так, как то сделала ты.

— Но есть ведь кровная месть, столь любимый составителями сказаний старины способ сведения счетов…

— Вспомни-ка, чему тебя учил Яргист. Или он никогда не говорил, ПОЧЕМУ месть редко бывает эффективной?

Аджан покачала головой.

— Что ж, — проворчал Джафар, — вижу, надо показать тебе кое-что из начальной арифметики — авось и поймешь…

* * *

В отличие от многих установленных смертными сводов законов, Игровой Кодекс объективен. Но объективность эта не дает преимуществ никому из тех, кто не находится на одной ступени с Высшими.

И потому (хотя цена крови не миф и не пустое понятие) для обиженного отомстить гораздо легче и быстрее, чем добиться справедливого расчета. Для мести не нужно особых талантов и умений; достаточно лишь освободить всю свою ненависть, боль и гнев — и направить их, не особо заботясь о точной цели.

Как всякий иной поступок, месть (особенно — кровная месть, или, как говорят Высшие, en Vend'ett) имеет свои последствия. Последствия эти точно соответствуют разнице между истинной ценой крови и реально взятой при мести. И разница эта составляет приблизительный выигрыш того из Высших, кто поставил в соответствующий момент Игры на нужную сторону…

192