— Ладно, — ухмыльнулся я, — уговорил.
Мой двойник с преувеличенным облегчением вздохнул.
— С тобой говорить иногда труднее, чем с самим Сатаной.
— Еще бы. Он ведь лишь Князь Тьмы. А Я — Повелитель Мироздания.
— Это незачем афишировать.
— А какая разница? Все равно никто не поверит.
— И будет прав.
— То есть? Ты же знаешь…
— Повелитель Мироздания — это титул, который должен быть признан всем Мирозданием. Так что пока оставайся с собственным именем — тем более, Джо-хан аз-Зайд, оно тебе идет.
Не мы идем по Пути, но Путь проходит сквозь нас.
Не наши дела остаются в памяти поколений, но рассказы о них.
Не мы видим во сне иные миры, но Тот, чей сон создал этот мир, видит нас.
Не мы умираем, но Он уходит в смертную тьму.
Не мы рождаемся, но Он появляется на свет.
Не мы живем, но Он — нет, не живет: ибо нет для Него жизни, как нет и смерти. Он — играет.
Не судьбы мироздания определяются нашими поступками.
Не Вселенная смотрит нам в спину.
Не нить собственной Судьбы держим мы в своих руках.
И даже выбор наш призрачен, ибо не изменит он в нашей жизни ничего, что стоило бы изменить.
Пока.
Потому что даже Вечность складывается из бесконечно томительной череды секунд, каждая из которых донельзя скучна и невыразительна, — зато все вместе они складываются в потрясающее творение, которое мы, за неимением иного обозначения, именуем Жизнью…
И если выбор кажется призрачным — быть может, не следует забывать о том, что призраки тоже могут изменять реальность?
И если потеряно все — быть может, нужно понять, что отсутствие чего-то всегда является наличием чего-то?
И если жизнь кажется кошмарным сном — быть может, пора наконец проснуться?
Сколько землю топчу, ни один мертвец мне не гадил так, как живые!
(Волкодав)
Вам кажется, что Герои — это те, кто восседают на больших лошадях, носят заговоренное оружие и способны в одиночку справиться с целой армией?
Если так, то вы правы. Герои — это именно они, кричащие о своем невероятном героизме каждое мгновение своего сурового существования. Даже если не раскрывают рта иначе как для того, чтобы опрокинуть туда кружку эля.
Вам кажется, что Герои — это те, кто летают на волшебных коврах, рассыпают с небес потоки смертоносного дождя и одним коротким взглядом могут прожечь дырку в скале?
Если так, то вы правы. Герои — это именно они, своим молчанием говорящие больше пламенных ораторов и вдохновенных проповедников. Даже если ни сами они, ни имена их никогда не становятся известны людям.
Вам кажется, что Герои — это те, кто, подобно искусным кукловодам, дергают за веревочки сотни марионеток, создавая хаос и сумятицу в городах неприятеля, связывая его армии надежнее, чем любые заклятья и чары?
Если так, то вы снова правы. Герои — это именно они, гении заговоров, мастера диверсий и адепты шпионажа, вечно изменяющие самих себя и самим себе. Через некоторое время подобной игры чужими лицами они уже не могут вспомнить свое собственное — и никогда не сожалеют об этом.
Но если вам кажется, что только благодаря Героям эта так называемая Игра Властителей не переросла в тотальную войну на истребление, где каждый дерется с каждым, а друзей нет и быть не может, ибо вчерашний друг завтра может оказаться в рядах армии неприятеля, — вы здорово ошибаетесь.
И ошибаетесь вы, если думаете, что самую тяжелую работу в этой Игре, больше смахивающей на сумасшествие, исполняют Герои и ближайшие их помощники.
Потому что это — заслуга таких, как я.
Нас немного, и с каждым годом становится все меньше — ибо бессмертия нам не дано, а связать свою судьбу с нашей профессией решаются единицы, причем далеко не все они годятся для этого. Мы не зовем себя «последней надеждой мира», потому что не являемся таковой. Мы не требуем для себя почестей, так как все равно никогда не получаем их. Мы не требуем особенных наград и богатства, ибо у нас не бывает возможности наслаждаться ими.
Мы просто делаем свою работу и получаем за это плату, как принято везде и повсюду, но о чем мало кто говорит открыто. Я — говорю, но не все со мной согласны, даже среди нас.
Нас иногда зовут наемниками, но мы — не солдаты удачи, служащие под знаменем того, кто больше платит. Нас иногда зовут убийцами, но мы — не члены Ночного Братства, разящие удавкой, ядом и стилетом и проникающие через непроницаемые колдовские щиты и неподкупную охрану. Нас иногда зовут колдунами, но мы — не те, кто кладет свою (или чью-либо еще) жизнь на алтарь Искусства ради получения могущества и тайных знаний. Мы вообще не принадлежим к единой организации, и друг друга узнаем только по взгляду. Но впрочем, такая примета достаточно надежна. Ведь ни один ветеран-наемник, ни один профессионал-убийца, ни один Герой или Чемпион не имеет, не может иметь взгляда, подобного моему. Даже сейчас, когда я совершенно спокоен, немногие из вас способны вынести его без содрогания: слишком много отпечаталось в глубине этих глаз, много такого, что простому смертному видеть совсем не следовало бы.
И не только смертному…
Тварь, похожая на огромного таракана, бросилась вперед. Фигура в свободных, не стеснявших движения серых одеждах в последний миг увернулась. Серебристая полоса меча в ее руках выщербила хитиновый панцирь чудовища, однако мало похоже было, чтобы оно хотя бы заметило эту царапину.